Средневековая терапия: вампиризм и прочие штучки

… Но почему аборигены съели Кука?

За что, не ясно — молчит наука!..
Мне представляется совсем простая штука ―

Хотели кушать — и съели Кука!..

(В. Высоцкий, «Одна научная загадка,
или Почему аборигены съели Кука»; 1976)

«Представьте, что во время прогулки в один из тихих вечеров 1680 г. в деревне Эйвбери графства Уилтшир в Англии * в сумерках вы вдруг замечаете силуэты нескольких мужчин, склонившихся над древним курганом и энергично орудующих лопатами. Тусклый свет ручного фонаря выхватывает время от времени летящие из ямы груды земли и склонившиеся над ней вспотевшие лица мужчин, сцепивших зубы.

Прижавшись к дереву, вы всмат­ри­ваетес­ь в темноту, пытаясь разглядеть происходящее. Вот, наконец, слышится скрежет, после чего один из мужчин внимательно склоняется над кучей, напоминающей груду белых палок. Совершенно не замечая вашего присутствия, мужчина отряхивает от земли свою находку, от вида которой любой из нас покроется холодным потом. И вот уже через минуту в свете сжатого в руке фонаря, тени от которого мерцают на лице загадочного незнакомца, в другой его руке на мгновение вы вполне отчетливо различаете белый человеческий череп.

Но вот огромное мохнатое облако, напоминающее большую кудлатую собаку, выпускает из своей пасти яркую луну, и в ее свете вы можете разглядеть лицо этого человека, склонившегося над могильником, и сердце перестает бешено колотиться».

Ужасы средневековой аптеки

…Нет. Это вовсе не завязка нового медицинского детектива или сценарий продолжения триллера о похождениях Суини Тодда. Многие, должно быть, удивятся, узнав, что примерно так начинается статья Ричарда Сугга (Richard Sugg), опубликованная в июне 2008 г. в старейшем, наиболее уважаемом и авторитетнейшем медицинском журнале «The Lancet». Уверены, что вы еще больше удивитесь, узнав, что название этой статьи можно перевести примерно как «Труполечение: мумии, каннибализм и вампиризм» (англ. «Corpse medicine: mummies, cannibals, and vampires»).

Заинтересовавшись этой темой, любопытному читателю несложно будет найти и другие интересные материалы. Например, совсем недавно (март 2011 г.) опубликованная издательством «Palgrave Macmillan» книга Луизы Нобле (Louise Noble) с названием «Труполечение: медицинский каннибализм в ранней современной английской литературе и культуре» (англ. «The Healing Corpse: Medicinal Cannibalism in Early Modern English Literature and Culture»). Или статья Уоррена Доусона (Warren R. Dawson) под названием «Мумия как лекарство» (англ. «Mummy as a Drug»), опубликованная еще в ноябре 1927 г. в журнале «Proceedings Of The Royal Society Of Medicine». Конечно же, нельзя не вспомнить о легендах, сказках, художественных произведениях. Так, в комедийной пьесе «Птица в клетке» (англ. «The Bird in a Cage», 1633) Джеймса Ширли (James Shirley) есть такая строчка: «Сделайте мумию из моей плоти и продайте аптекарю» (англ. «…make mummy of my flesh and sell me to the apothecaries»). А примерно лет за 30 до этого Уильям Шекспир (William Shakespeare) в своей трагедии «Макбет» (англ. «The Tragedy of Macbeth») писал (У. Шекспир «Макбет», акт IV сцена 1; перевод М. Лозинский):

Жарко, жарко, пламя ярко!

Хороша в котле заварка!

Зев акулы, волчий клык,

Ночью сорванный мутник,

Плоть сушеная колдуньи,

Тис, наломанный в безлунье,

Желчь козленка, селезенка

Богомерзкого жиденка,

С чешуей драконья лапа,

Губы турка, нос арапа,

Пальчик детки удушенной,

Под плетнем на свет рожденной,

Тигра потрох размельченный ―

Вот в котел заправа наша,

Чтобы гуще вышла каша.

Неужели такая дикость, наподобие лечения человеческими останками, действительно была возможна?

Не верите? Тогда вам стоит набраться терпения и смелости, чтобы прочитать эту статью до конца. Ну а слабонервных и мнительных мы просим перевернуть эту белоснежную глянцевую страницу.

Мощетерапия, или Разговор не для слабонервных

Свой рассказ мы начали с повествования о раскопках кургана, упоминавшегося Р. Суггом, которые в далеком 1680 г. проделал доктор Туп (Dr. Toope) в поисках подходящих для приготовления лекарств останков древнего человека. Имя доктора Тупа дошло до нас лишь благодаря дневниковой записи некоего Джона Обри (John Aubrey). В записи, датированной 1685 г., он пишет о том, что доктор «снабдил меня многими бушелями»** костей из древнего кургана в Западном Кеннете, благодаря которым «я получил возможность сделать замечательные лекарства, которые помогли многим из моих болеющих соседей» (Sugg R., 2008).

Удивительно, но факт: вплоть до конца XVIII в. использование мощей, костей и иногда лишайника, который их покрывал, а также плоти умерщвленных людей и крови живых или казненных было вполне нормальной медицинской практикой для Европы в период, называемый Новым временем. Вместе с тем практика медицинского каннибализма и вампиризма возникла вовсе не в Средние века: обряды ритуально-магического каннибализма существовали еще до нашей эры.

Обычай поедания человеческого мяса был основан на убеждении, что сила и другие свойства убитого переходят к по­едающему, таким образом как бы реализуя более позднюю медицинскую идею «Similia similibus curantur»***. Поэтому можно смело утверждать, что идея о том, что человеческие органы могут приносить пользу при лечении различных заболеваний так же стара, как сама медицина (однако, быть может, забегая наперед и ради справедливости отметим, что современная медицина не чужда этих идей, практикуя долгие годы органотерапию, в которой используются вытяжки из различных желез внутренней секреции с целью получения внутриклеточных биологически активных веществ (например плацента)).

В древнейшем медицинском трактате — папирусе Эберса, найденном в Древнем Египте и датированном 1500 г. до н.э. среди прочего рекомендуется принимать мозг человека, разделив его на две части, одну из которых необходимо использовать в смеси с медом в виде мази, прикладываемой на больной глаз, а другую половину — высушить, после чего истолочь в порошок и использовать с той же целью. Собственно, в те времена в ход шло все, даже кости черепа, которые измельчались, а также человеческий волос, кровь и даже моча. Слюна считалась противоядием от укусов змей, диких собак, воспалений глаз и как средство для удаления бородавок.

В поисках панацеи

Однако откуда пошло это увлечение терапией такими своеобразными средствами в казалось бы просвещенной Европе? Существует мнение, что все началось с великой путаницы (Dawson W.R., 1927). Некогда не совсем правильно понятый и созвучный со словом «мумия» персидский термин «mūm» (на арабском — («mūmiyyah»)), обозначавший у арабов горную смолу, или битум, действительно обладавший некоторыми целебными свойствами, положил начало гонке за египетскими останками, позже вывозившимся из Египта тысячами.

Термином «mūm» арабы вначале обозначали горную смолу, сходившую с гор, но очень скоро значение слова распространилось на любые битумы — и те, что добывали у Мертвого моря, и те, которые находили в Вавилонии.

Целебные свойства битума Мертвого моря (а если точнее, то это были озерные асфальтиты) Плиний Старший (Gaius Plinius Secundus) впервые описал в своей «Естественной Истории» (Naturalis Historia; ок. 77 г. н. э.). В ней он рассказал о нескольких видах битума: limus получали у озера в Иудее, terra — в окрестности Сидона, и liquidum — белый битум — в Вавилонии. Он также упоминает жидкий битум из Аполлонии. Всех их, по словам Плиния, греки называли словом pissasphaltum.

Битум маслянистой консистенции из Сицилии использовали для наполнения ламп, осве­щавших жилища, а также для лечения чесотки у крупного и мелкого рогатого скота. Однако любые битумы пользовались славой ценных лекарств, из-за чего торговцы для пополнения своего кошелька уже тогда нередко фальсифицировали этот продукт. Вавилонский битум использовали для лечения катаракты и других заболеваний глаз, он также был эффективен для лечения различных кожных заболеваний — коросты (чесотки) и проказы, а также подагры.

Все виды битума были хороши для лечения трахомы и подобных ей заболеваний, а смешанную с селитрой горную смолу использовали для лечения зубов. В качестве микстуры битум, смешанный с вином, употребляли для лечения кашля, одышки и дизентерии, а в смеси с уксусом он помогал справиться с ревматической болью в спине и суставах. Для лечения лихорадки битум смешивали с hedyosmus (мятой) и миррой. Битум также применяли в гинекологии в виде винных ингаляций с добавлением бобровой струи и в качестве окуриваний. Наконец, из смеси битума с мукой делали кровоостанавливающий пластырь, использовавшийся для лечения ран (Dawson W.R., 1927).

Древнегреческий историк Диодор Сицилийский (Diodorus Siculus) в своих книгах также много рассказывал о свойствах битума из Вавилонии и Мертвого моря, а также его терапевтической ценности. Он же поведал о том, что варвары получали большие доходы, экспортируя горную смолу в Египет, где та, по его словам, смешанная с другими ингредиентами, использовалась для бальзамирования умерших. Греческий географ и историк Страбон (Strabonis), в свою очередь, заявлял, что горная смола использовалась египтянами для бальзамирования и, таким образом, передавала трупам свои лечебные свойства.

Очевидно, что природный битум Мертвого моря, равно как и получаемый в других регио­нах (о которых мы упоминали выше) во многих случаях приносил пользу и его применение было оправдано. Однако со временем древние стали верить в то, что горная смола («mūm») не оказывает своих целительных свойств, только если ее источником не является мумия. Это заставило многих тайно начать добывать черную резиноподобную массу, потроша мумии, ставшие для них единственным источником эффективной (по их мнению) горной смолы. По крайней мере уже в XII ст. (но, вероятнее всего, намного раньше) в Александрии начали заниматься экспортом битума, добытого из египетских мумий, бальзамируемых с использованием горной смолы.

В результате упоминание о якобы полезных свойствах мумий встречается уже у Авиценны (Avicenna; 980–1037), который рекомендует это средство для лечения нарывов, переломов, ушибов, параличей, заболеваний горла, легких и сердца, расстройства желудка, заболеваний печени и селезенки, а также в качестве противоядия. Однако он никогда не рекомендовал использовать его в чистом виде, а лишь смешивая порошок мумии с разными травами или для удобства применения растворять в вине, молоке, масле и т.д. Мумия как лекарство упоминаетс­я и Ибн-эль-Бейтаром (Ibn-el-Beithar; 1197–1248) из Малаги. Постепенно из трудов этих и других греческих, римских и арабских авторов вера в пользу поедания мумий перекочевывает и в медицинскую литературу Западной Европы. В Великобритании, Франции и Германии распространяются переведенные ранние медицинские рукописи и труды древних врачевателей, а с ними — и их заблуждения, которые будут царствовать в Европе вплоть до конца XVIII в.

Например, британский ботаник Джон Паркинсон (John Parkinson; 1567–1650), служивший аптекарем Якова I, в своем трактате «Театр растений» («Theatrum Botanicum»; 1640) писал о мумии: «Это мужские или женские останки, доставленные из Египта или Сирии (но никак из других частей света!) и забальзамированные по египетской традиции, но не по обычаю евреев», имея в виду, что следует избегать широко предлагавшихся подделок, которыми торговали в то время.

Однако далеко не все соглашались слепо следовать медицинской моде того времени. Так, Ги де ла Фонтэн (Guy de la Fontaine), врач Короля Наварры, в 1564 г. совершил поездку в Египет, где посетил Александрию с целью навести справки об использовании мумий, а также договориться об их поставках. Там он познакомился со знаменитым Амбруазом Парэ (Ambroise Paré; 1509–1590), который писал на предмет применения мумий, однако осуждал данный метод лечения.

А. Парэ утверждал, что ни у докто­ров, которые назначали препараты на основе мумий, ни у аптекарей, которые продавали такие средства, ни у самих пациентов, использовавших все эти снадобья, не было реальных знаний о естественности происхождения и оригинальности этих лекарств. Кроме того, в своей книге «The Workes of that Famnous Chirugion Ambrose Parey» он также отмечает, что препараты из мумий были частой причиной того, что сегодня мы называем побочными эффектами: применение таких средств вызывало «боль в сердце и желудке, а также рвоту и дурной запах изо рта».

Там же ла Фотнэн стал свидетелем того, как искусно подделываются египетские мумии. Посетив магазин одного еврея, он нашел там около сорока мумий, каждая из которых была изготовлена самим хозяином. Для этого купец собирал трупы рабов и покинутые тела других несчастных, вскрывал их и наполнял горной смолой, после чего заматывал холстами и сушил на солнце, пока те не приобретали вполне правдоподобный внешний вид. На все это у него уходило около 4 лет.

Существование подделок, разумеется, заставляло придумывать способы, позволявшие отличать фальсификат. Так, один из источников XVII в. сообщал, как покупателю отличить оригинальную мумию от подделки: «правильная» мумия должна быть блестящей и черной, не содержать полостей и грязи, а также иметь хороший запах, а при сжигании не издавать запаха смолы. Покупатель, будь бдителен!

Однако предупреждения А. Парэ вовсе не останавливали лекарей, а со временем акценты и вовсе сместились с использования горной смолы и ее свойств фактически на сами мощи. Этому способствовал и «дефицит» оригинальных, египетских, мумий, благодаря чему их стали регулярно подделывать, а затем они уступили место любым мумифицированным трупам. Так, во времена химика и аптекаря Николы Лемери (Nicholas Lemery; 1645–1715) упоминаются сведения не только о применении оригинальных мумий, полученных из Египта, но и тел, похороненных в песках Ливии, а также мумий гуанчи, экспортировавшихся с Канарских островов. А для того чтобы отличать египетские мумии от полученных недавно, для последних существовал термин mumia falsa.

Снадобьям из мумий приписывались самые чудодейственные свойства. Помимо прочего их применяли для лечения эпилепсии, нагноений, различных видов сыпи, переломов, паралича, мигрени, в качестве противокашлевых, противо­язвенных, закрепляющих желудок, кровоостанавливающих средств, противоядий и даже для лечения чумы (Pettigrew T.J., 1834).

В фармакопеях XV–XIX вв. приводятся различные способы приготовления препаратов из мумий в виде настоев, эликсиров, патоки и бальзамов (фото 1, 2).

Например, для того чтобы получить бальзам из мумии, необходимо «взять полфунта настойки мумии, добавить 4 унции Venice treacle***, соли жемчужной и коралловой поровну по 2 драхмы, две унции Terra Sigillata и одну драхму мускуса, смешать и варить полмесяца» (The Æsculapian Register, 1824). Полученное средство рекомендовалось для восстановления функций конечностей, лечения различных язв и повреждений. Мумию в чистом виде принимали в форме порошка или болюсов в дозе 2 драхмы для лечения головокружения, паралича и эпилепсии, а также применяли наружно на раны. Например, французский король Франциск I (François I; 1494–1547) всегда имел при себе мешочек с порошком мумии, который, будучи смешанный с вином и принятый вовнутрь, мог уберечь от последствий физических травм, наносимых вражеским оружием. Фрэнсис Бэкон (Francis Bacon; 1561–1626), являвшийся не только английским политическим деятелем, но и основоположником научного познания, утверждал, что «мумия обладает большим потенциалом кровоостанавливающего средства».

Неизвестно, справедливо отмечают некоторые авторы, каким образом формировалась мысль средневековых христиан, которые не гнушались поеданием пусть и древних, но все же человеческих останков, практикуя таким образом то, что в англоязычной литературе называют медицинским каннибализмом. Однако в скором времени они перестали гнушаться и останками своих крещеных соотечественников, также превращаемых в мумии. Основным источником для их получения стали казненные молодые преступники: кроме того, что с их телами после казни могли поступать как угодно, они к тому же умирали не от болезней, а значит, были молоды и здоровы.

Последователь Парацельса, влиятельный немецкий химик Йохан Шрёдер (Johann Schröder; 1600–1664), описавший два способа получения элементарного мышьяка, рекомендовал способ приготовления мумии, необходимой для дальнейшего получения из нее лекарства: «Возьмите чистый труп здорового мужчины лет 24, лучше рыжеволосого (поскольку у таких кровь легче, а значит и лучше плоть), казненного не ранее одного дня тому назад, предпочтительно через повешение, колесование или посажение на кол… Оставьте его на один день и одну ночь под солнцем и луной, затем плоть разрежьте на полоски. Посыпьте их порошком мирры, чтобы они не были слишком горькими. Замочите на несколько дней в винном спирте. Поскольку внешний вид трупа неотвратимо вызывает позывы тошноты, хорошо бы вымочить эту мумию в оливковом масле» (Piero Camporesi, 1989; Richard Sugg, 2009).

Известный французский химик и фармацевт XVII в. Николя Лефевр (Nicolas Lefèvre; умер в 1674 г.) несколько модернизировал эту рецептуру. Для начала, писал он, необходимо отрезать мышцы у трупа здорового и молодого мужчины, вымочить в винном спирте, после чего подвесить в сухом прохладном месте. Если воздух влажный или идет дождь, то эти мышцы нужно подвесить в дымоходе и каждый день сушить на несильном огне из можжевельника, с иголками и шишечками, до состояния матросской солонины. Швейцарско-немецкий медицинский реформатор Парацельс (Paracelsus; 1493–1541) кроме использования древнеегипетских мумий одобрял «сырье» посвежее. «Если бы врачи знали о всей силе этого средства, то ни одно тело не оставалось бы на виселице более трех дней», — писал он.

Однако со временем происходят существенные изменения: понятие «мумия» утрачивает свою сущностную связь с человеческим телом и становится термином, обозначающим лекарственный препарат из плоти как таковой. Например, английский фармацевт, ботаник и врач Николас Калпепер (Nicholas Culpeper; 1616–1654) в одной из своих книг рекомендовал: «Возьмите сойку, обскубите перья и выпотрошите, после чего заполните плодами тмина и высушите в духовке, пока она не превратится в мумию».

Медицинский вампиризм: «Сумеркам» и не снилось…

Но в медицине средневековья использовали не только тело и органы, но и кровь, человеческий жир и даже кости. Так, британский фольклорист Мэйбел Пикок (Mabel Peacock; 1856–1920) отмечал, что даже в XIX в. в Дании он наблюдал, как толпы эпилептиков заталкивали на эшафот осужденных, после чего тянули вверх чаши, чтобы собрать капли еще теплой крови в надежде вылечить свой недуг (Sugg R., 2011). Нечто подобное можно было наблюдать 2 тыс. лет назад в Древнем Риме, где больные эпилепсией точно также собирали кровь раненых гладиаторов.

Вместе с тем такая медицинская кровожадность ни в коем случае не была ограничена лишь народной медициной. Так, итальянский философ эпохи Возрождения Марсилио Фичино (Marsilius Ficinus; 1433–1499) в своих рекомендациях врачам говорил, что человеческая кровь может действовать не как некое целебное средство, но как своего рода эликсир жизни. Поэтому старики, считал он, вполне могут позволить себе омолаживаться кровью «непорочных, счастливых, умеренных подростков, чья кровь превосходна, однако, возможно, несколько в избытке». Эту кровь он рекомендовал высасывать непосредственно из надрезов, сделанных в венах. М. Фичино отмечал, что в то же время благодаря финансовому стимулу многие бедняки добровольно отправлялись к врачу или аптекарю для того, чтобы отдать часть своей крови, ведь это позволяло их семьям выживать на вырученные деньги. Таким образом, они вынуждены были признать, что их кровь была намного более ценной, чем их труд (фото 3).

Еще одним лечебным компонентом был человеческий жир (лат. Axungia Hominis или Pinguedo Hominis), который нередко упоминался в европейских фармакопеях начиная с XVI в. как важная жировая основа для приготовления мазей и прочих средств, использовавшихся в лечении таких заболеваний, как боль в суставах, зубная боль, подагра (фото 4 и5). В 1694 г. французский аптекарь Пьер Помэ (Pierre Pomet) отмечал, что жир можно было приобрести в парижских аптеках, где он был постоянным дефицитом. Но вот у кого эта панацея была в избытке, так это у палачей, для которых такой вид бизнеса являлся одним из основных источников дохода. «Одна лишь идея покупать лекарство у палача вызывает у клиента содрогание. Однако, по иронии судьбы, благодаря им он может быть точно уверен в том, что приобрел подлинный человеческий жир, а не какой-нибудь заменитель», — писал Парэ. В комедии «Вольпоне, или Хитрый Лис» (1605 г.) современник Шекспира, драматург и поэт Бен Джонсон (Ben Jonson; 1573–1637), также упоминал о том, что анатомы продавали человеческий жир, который извлекали из тел препарируемых ими казненных преступников.

Axungia Hominis, ради которого не только парижская, но и вся европейская клиентура выстраивалась в очередь к палачам, лечили кахексию при туберкулезе, а также устраняли боль при ревматоидном артрите (Adolf Wuttke, 1860). В старых рецептах упоминались также и животные жиры — медвежий (Axungia Ursi), змеиный (Axungia Viperarum), бобровый (Axungia Castoris), кошачий (Axungia Cati sylvestris) и др. (F. Giese, 1811).

С конца XIX в. человеческий жир продавали в Германии под торговой маркой Humanol в стерильных ампулах для лечения рубцов, дезинфекции ран и пр. (фото 6). Однако уже в 1920 г. препарат потерял свою популярность после того, как стали поступать жалобы на его низкую эффективность и частые случаи жировой эмболии, вызванной его применением.

Еще одним часто используемым «ингредиентом» были кости. При этом зачастую шла речь о костях черепа, ведь, по царившему тогда мнению, священный дух, sacred spirits, находился в мозге и после смерти концентрировался в костях черепа. Именно поэтому Парацельс для борьбы с эпилепсией предписывал взять три измельченных человеческих черепа от умерших насильственной смертью и не захороненных, добавить мускус, бобровую струю и мед, а также несколько капель купоросного масла (крепкой серной кислоты) и жемчужного ликера.

Из костей черепа методом возгонки изготавливали также препарат под названием Cranium Humanum. Так, Джон Френч (John French; 1616–1657) в книге «Искусство дистилляции» (англ. «The Art of Distillation», 1651) для получения данного препарата предлагал взять человеческий череп, измельчить на мелкие части, поместить в стеклянную реторту с тщательно притертым резервуаром. Реторту необходимо было нагревать на сильном огне до тех пор, пока не перестанет отходить дым. В итоге должна была получиться фракция желтого цвета, красное масло и летучая соль. «Отберите эти соль и эссенцию и вываривайте в бальнеуме 3 мес. Так вы получите отличнейшую эссенцию. Она исцеляет падучую болезнь, подагру, водянку, закрепляет желудок и действительно укрепляет все, что слабо в теле, и, таким образом, может считаться панацеей», — писал он в заключение.

В окнах лондонских аптек даже в XVIII в. нередко можно было видеть человеческие черепа, которые выполняли вовсе не декоративную функцию: со временем на выставленных на воздух черепах вырастали лишайники, которые ценились в качестве кровоостанавливающего средства (фото 7). Так, например, для лечения носовых кровотечений такой мох просто помещался в ноздри как нюхательный табак. В фармакопеях данный препарат носил название Usnea Cranii Humani, а вопросы, связанные с его использованием, подробно обсуждались, к примеру, в диссертации Августа Фрид­риха Кёлера (August Friedrich Cöler) «Dissertatio inauguralis botanico-medico-magica de Usnea sue musco cranii humani» (1732).

Некоторые считали, что Usnea Cranii Humani лучше действует, когда Луна входит в созвездие Девы, другие рекомендовали только лишайник, выращенный на черепе повешенного, особенно эффективный, если преступник был повешен в цепях. Парацельс же утверждал, что лишайник с любого трупа одинаково хорош (Modenesi P., 2009). Приготовляемую из такого лишайника мазь — Unguentum armariun — использовали для «магнетического лечения ран» (de magnetica vulnerum curatione). Таким образом, этот препарат оставался в фармакопеях некоторых стран, например Англии, вплоть до XIX в. (Gordon-Grube K., 2009). Так, подобными препаратами из лишайника в феврале 1685 г. лечили Карла II, который мучился от конвульсий на смертном одре.

Oh, Mummy Blue

Безусловно, живущим в XXI в. все эти средства, о которых мы рассказали выше, покажутся отвратительными, а само описание — как минимум неприятным. Однако, так или иначе, эти на первый взгляд причудливые средства воспринимались людьми, живущими в те времена, как само собой разумеющееся, каким сегодня для нас является, например, гомеопатия или фитотерапия. Уверены, что врачи, лечившие британского монарха, пичкая в него аммиак и различные снадобья, верили в то, что они делали. Хотя бы из прагматизма: в их интересах было спасти жизнь свое­му самому влиятельному клиенту.

Собственно, и сам Карл II был далек от того, чтобы слыть беспомощным перед своими врачами пациентом, поскольку был фактически одним из самых увле­ченных потребителей экзотических средств. По мнению некоторых историков, только лишь врачу Уильяму Годдару за один его рецепт он заплатил 6 тыс. фунтов, не говоря уже о том, что нередко сам готовил себе различные лекарства в своей личной лаборатории. Вполне вероятно, что самое первое, что он принял, когда почувствовал себя нехорошо, проснувшись 2 февраля 1685 г., была именно Usnea Cranii Humani.

Лишь в конце XVIII в. неприятие медицинского каннибализма стало широко распространенным и эффективным. В 1751 г. врач и ботаник Джон Хилл (John Hill; ок. 1716 — 1775) писал, что «употребление плоти и костей наших ближних» является «отвратительным». В 1782 г. врач Уильям Блэйк (William Blake) говорил, что «омерзительные или ничтожные» средства, такие как египетские мумии и порошки из черепов мертвецов, «по сути своей представляют чушь, которая должна быть исключена из фармакопей».

Как и любой другой опыт, тот, о котором мы рассказали, оставил свой след в виде упоминавшейся в самом начале органотерапии и гомео­патии. В некоторых странах, например в Китае, и в наши дни довольно активно и широко предлагаются заспиртованные гады в бутылках и сушеные черви, а в СССР в свое время были популярны мумие и препарат с названием АСД (антисептик-стимулятор Дорогова). Последний представляет собой продукт термической возгонки костей с последующей конденсацией, в результате которой получались различные фракции от бурого до черно-коричневого цвета (чем, кстати, очень напоминали битумы, с которых мы и начинали свой рассказ) с запахом разложившегося трупа. Показания, по которым рекомендовали принимать такой препарат, тоже были достойны панацеи — средство можно было растворять в воде или спирте и принимать наружно или внутренне практически при любых хворях.

Какой урок мы можем извлечь из этой удивительной медицинской истории? В первую очередь это то, что причиной, благодаря которой лечение мумиями было отодвинуто на задворки медицины, не было следствием научных доказательств их неэффективности. Скорее всего, каннибалистическая медицина пала жертвой общего прогресса и просвещения, а также изменения отношения общества к человеческому телу (все равно — мертвому или живому), которое вызывало у большинства отвращение и становилось все более табуированным.

Наконец, мы можем также утверждать, что произошедшие относительно недавно, в последние каких-то 100 лет, изменения в понимании заболеваний дали намного больше открытый и намного более богатое видение прошлого, чем это было доступно когда-либо ранее.

Бажаєте завжди бути в курсі останніх новин фармацевтичної галузі?
Тоді підписуйтесь на «Щотижневик АПТЕКА» в соціальних мережах!