Украинская нейрохирургия. Вчера и сегодня — завтра и послезавтра

Проф. Е. Педаченко

— Современная нейрохирургия — та, в которой мы сейчас трудимся и которую развиваем, сами развиваяс­ь в ней же, — это дисциплина качественно иная, чем та, каковой она была, предположим, лет 30–50 тому назад, в ходе своего становления. Так же и кадры (которые, бесспорно, решают все), пополняющие нейрохирургическую семью в наши дни, во многом отличаются от специалистов старшего поколения. Сегодня в эту достаточно сложную специальность приходят люди амбициозные — хорошо амбициозные, поскольку нейрохирургия предоставляет достаточно широкие возможности для самореализации. В нее приходят люди очень коммуникабельные, знающие языки, — владея одним, а то и двумя иностранными языками, они могут на равных общаться с зарубежными коллегами. Этих специалистов отличает качественный уровень подготовки. Они очень, скажем так, информатизированы: свободно владеют и активно пользуются средствами коммуникаций и компьютерной техникой — причем не как потребители, а как созидатели. Все это позволяет получать новые прогрессивные идеи (которые служат импульсом к развитию собственных идей)! Нет необходимости ждать очередного европейского или всемирного съезда, который пройде­т раз в 4 года: эти средства профессионального общения позволяют схватывать на лету новые идеи, перспективные технологии и интересные разработки, которые кто-то где-то уже внедряет. Ключевым фактором для этого является именно знание иностранных языков: оно позволяет связаться с интересующей клиникой, где внедряются новые разработки и высокотехнологичные методы. Поскольку вначале главное овладеть этой идеологией там, где она уже есть, а затем искать возможности для ее воплощения в практике украинской нейрохирургии.

Следует подчеркнуть, что нейрохирургия — европейская и мировая — это одна большая семья. Я не припомню ни одного случая, чтобы моим ученикам или сотрудникам где-то отказали поделиться опытом, всегда звучит ответ: «Пожалуйста: приезжайте!». Сейчас это не проблема, хочешь — лети самолетом, хочешь — езжай автобусом: тебя везде ждут и всюду пригласят. Благодаря такой коммуникабельности и коммуникативности появилас­ь возможность внедрить в нашу практику новые высокие технологии, к чему в последние годы посчастливилось приобщиться и мне. Прежде всего это касается вопросов:

• эндоскопической нейрохирургии (методы которой позволяют избежать интраоперацион­ной травматизации: делаются небольшие насечки размером до 1 см, и благодаря таким доступам можно практически атравматично удалять очаги патологических процессов),
• пункционной нейрохирургии (когда операция выполняется в просвете пункционной иглы: с использованием специального оборудования мы доходим до очага иглой диаметром 1,2 мм и орудуем в ее просвете лазерными световодами диаметром 400–600 микрон).

Такие операции становятся амбулаторными, больные легко их переносят. Я вообще считаю, что сегодня на наших глазах происходит открытие эры амбулаторной нейрохирургии, или нейрохирургии одного дня (когда пациент утром пришел в клинику, днем прооперировался и вечером выписывается домой). При этом самое главное то, что устранение патологии является радикальным.

Важнейший вопрос — насколько украинская нейрохирургия по своему уровню развития соответствует мировой. Здесь мы переходим к понятию стандартизации, вопросам создания клинических протоколов и формуляров, ряду других важных аспектов, и все они сводятся к одному: «КАК лечить ». С самого начала своей работы по совершенствованию нейрохирургической службы я ставил во главу угла двуединый принцип: мы должны стандартизировать ОРГАНИЗАЦИЮ предоставляемой помощи — но ни в коем случае жестко не стандартизировать ЛЕЧЕБНУЮ составляющую. Клинические протоколы обязательно должны быть; они нами разработаны, содержат стандарты организации помощи (см. «Украинский нейрохирургический журнал», — прим. ред.), — но лечение каждого конкретного пациента должно быть строго индивидуализирован­ным и учитывать весь уникальный спектр медицинских особенностей и характеристик.

Отстаивая эту точку зрения, я неожиданно получил «поддержку» основателя современной мировой нейрохирургии Гарвея Кушинга. В ходе мирового конгресса нейрохирургов в августе 2009 г. мы посетили Гарвардскую медицинскую школу в Бостоне (США), где в начале прошлого столетия плодотворно работал великий хирург. Там же были озвучены его слова: «Мы пытаемся стать стандартизированной страной. Однако стандартизация может уничтожить индивидуальность, вновь отбрасывая нас назад. Человеческие качества, которые действительно ценятся в этом мире, ничем нельзя измерить, никакие тесты или экзамены не в состоянии оценить самое важное качество человека — его индивидуальность».

Когда разработаны стандарты и клинические протоколы, многое зависит и от формуляров — то есть табеля оснащенности отделения. Мы говорим о высоких технологиях, о соответствии международным стандартам, но возникает вопрос: «ЧЕМ лечить ». Нейрохирургия — это высоко­технологичная дисциплина: для того, чтобы проводить современные типы операций, необходимо соответствующее современное оборудование. Однако, реальн­о оценивая создавшуюся в стране ситуацию, следует прямо заявить: бюджетная медицина в настоящее время не в состоянии обеспечить современный уровень развития нейрохирургической помощи — и не будет в состоянии сделать это в ближайшие годы, поскольку для этого нужны многомиллионные затраты.

Если речь идет о недостатке средств в контексте необходимости развития какого-либо направления клинической медицины, мы всегда возвращаемся к вопросу приоритетов. Какими же могут быть приоритеты в нейрохирургии? Я бы разделил их на две категории. Для бюджетной медицины первым приоритетом должны быть неотложные виды нейрохирургической помощи — жизне­сохраняющие оперативные вмешательства при:

• черепно-мозговой травме,
• мозговом инсульте,
• тяжелой позвоночно-спинальной травме.

От результатов этих ургентных операций зависит не только выживаемость, но и качество жизни больных, степень инвалидизации и др. Что касае­тся всех остальных видов высокоспециализированной помощи, то внутри этой категории также необходимо выстроить шкалу приоритетов. Представляется целесообразным создание в стране небольшого количества центров, которые государство в состоянии оснастить (сделать их массовыми по понятным причинам невозможно), — и здесь мы должны не бояться и активно решать вопрос о привлечении внебюджетных средств для развития той или иной клинической области, в том числе нейрохирургии. Так, в частности, развитие эндоскопического и лазерного направления нейрохирургии (и открытие соответствующего отделения в нашем институте) стало возможным прежде всего благодаря привлечению внебюджетных средств.

В настоящее время в Украине внедрен проект «кибер-нож» (см. www.apteka.ua/online/30039 — прим. ред.) — весьма дорогостоящий проект, потребовавший значительного вложения средств. Это становится возможным благодаря выдающимся людям, вкладывающим свою энергию и собственные, а не государственные средства; бизнесменам, берущим кредиты и инвестирующим в развитие проблемных направлений медицины. Так, в результате усилий, предпринятых на международном уровне, открытый в Украине «кибер-нож» является единственным подобным центром за пределами США, который входит в корпоративную сеть компаний США по контролю качества оказания радиохирургической помощи пациента­м. Это открыло возможности для того, чтобы у себя в Украине организовать эту высокоспециализированную и высокотехнологичную помощь в соответствии с высочайшими американскими стандартами. Центру присвоен собственный код, если возникает сложная клиническая ситуация — выдающиеся американские специалисты (медицинские физики, радиотерапевты) помогают в составлении плана, который затем заносится в память рабочей машины, программирующей ход вмешательства. Благодаря этому достигается тот уровень качества помощи «кибер-ножа», который обеспечивают своими страховыми выплатами ведущие страховые компании США в лучших госпиталях этой страны. Доколе нужно уезжать для лечения за границу, платить там существенно (в два, три раза) больше — когда эту помощь можно получить ЗДЕСЬ ! Таким образом, в привлечении внебюджетных средств я усматриваю одну из важных составляющих развития нейрохирургии.

Еще примеры: не так давно на одном из международных конгрессов была высказана идея о перспективах генной терапии в нейрохирургии — и сейчас мы уже активно разрабатываем вопросы генной терапии и ее влияния на механизмы апоптоза при черепно-мозговой травме. Сейчас набирает оборотов компьютерное моделирование костных дефектов черепа — так называемая стерео­литография: еще до операции проводится трехмерная компьютерная томография и в результате компьютерного моделирования создается индивидуальная деталь, задача же нейрохирурга — не моделировать пластину из пластмассы в ходе операции (как нам приходилось мучиться с оргстеклом в начале 70-х годов прошлого столетия), а просто поставить готовую пластину на место и ушить рану.

Сегодня на нас — и прежде всего на то, что нам удается сделать и чего достичь, — пристально смотрят многие: и бывшие союзные республики, и страны более отдаленного зарубежья.

Большое значение имеет становление государственных и межведомственных программ. В нейрохирургии таковых сейчас две —

• Государственная программа по лечению и предотвращению сердечно-сосудистых и сосудисто-мозговых заболеваний, утвержденная указом Президента Украины и со­ответствующим постановлением Кабинета Министров Украины. В рамках этой программы в нашей стране создаются (и уже практически созданы) 4 инсультных центра — во Львове, Одессе, Донецке и Киеве. То есть (мы говорим о приоритетах) — государство изыскивает возможности для создания современных высокотехнологичных специализированных лечебных учреждений по предоставлению высоко­специализированной медицинской помощи населению. Пусть эта программа воплощается не так быстро, как нам бы хотелось (в плане финансирования, закупок оборудования и т.д.), но я уверен, что мы ее успешно реализуем;
• Межведомственная программа АМН Украины и МЗ Украины по черепно-мозговой травме.

Эти программы носят не просто медицинский, но медико-социальный характер. Масштаб проблем­ы огромен — это социальное бедствие, эпидемия: за год в Украине насчитывается 200 тыс. черепно-мозговых травм, 110 тыс. мозговых инсультов (каждая пятая смерть и каждый пятый инвалид — вследствие инсульта). И соответствующая организация помощи — как при травмах, так и инсультах — способна, во-первых, резко снизить летальность, и самое главное — обеспечить качественное выживание больных. Эти вопросы постоянно рассматриваются на аппаратных совещаниях министерства, реализован целый ряд приказов МЗ Украины, касающихся нейрохирургии. Это заставляет работать организаторов здравоохранения в целом и организаторов нейрохирургической службы — как в центре, так и на местах.

Я глубоко убежден: рассматривать в качестве основного критерия, определяющего исход, имею­щееся поражения правомочно лишь для НЕОТЛОЖНЫХ видов помощи — при черепно-мозговой травме и инсульте. Действительно, когда человек в момент травмы или при инсульте получает грубейшие повреждения мозга, то мы должны как-то с ними справиться: прежде всего — сохранить жизнь, второе — уменьшить степень функционального дефекта. Что же касается ПЛАНОВОЙ нейрохирургии — опухолей головного и спинного мозга, вертеброгенных заболеваний и синдромов и др. — то здесь принцип «больной умер (или стал инвалидом) из-за исходно тяжелого состояния» неправомочен. В этом случае неудачный результат определяется прежде всего качеством проведенной операции и профессионализмом врача, который осуществлял вмешательство. Ведь больной после любой плановой операции должен находиться КАК МИНИМУМ в таком же состоянии, как до нее, — но никак не хуже! И вот мы вновь возвращаемся к организационным вопросам, а именно — обеспечению КАЧЕСТВА нейрохирургической помощи, к индикаторам этого качества. Сегодня МЗ Украины внедряет систему клинико-экспертных комиссий для каждого такого случая: здесь и выходят на первый план:

• индикаторы качества предоставляемой помощи,
• личная профессиональная ответственность хирурга за качество проделанной им работы,
• контроль общества за деятельностью как лечебного учреждения, так и конкретного нейрохирурга.

Эта система завязывает в единое целое всю организацию нейрохирургической службы — от начала (подготовки кадров, обучения специалистов, оснащения отделений и т.д.) до возврата к контролю качества проведения нейрохирургической помощи. Я считаю (и недавно обсуждал это предложение с Министром В.М. Князевичем), что нам следует вообще менять систему подготовки нейрохирургических кадров, а именно — переходить на резидентуру. Система многолетней резидентуры предусматривает продолжительность подготовки как минимум 7, а желательно 9–10 лет — и все эти годы после окончания института мы должны готовить специалиста к тому, чтобы он становился действительно полноценным нейрохирургом. Профессиональная подготовка в формате резидентуры должна осуществляться в отечественных клиниках (у нас уже есть предварительные договоренности с некоторыми немецкими клиниками о приезде их сотрудников в Украину с двухнедельными циклами академических лекций для наших слушателей) и, конечно, наши молодые специалисты должны целенаправленно стажироваться за рубежом.

— Министерством на Вас возложена ответственность за развитие нейрохирургической службы, Вы являетесь главным внештатным нейрохирургом МЗ Украины уже более полутора десятилетий, долгое время возглавляли Ученый медицинский совет МЗ Украины и экспертный совет ВАК Украины по клинической медицине (хирургические болезни). При этом, будучи ученым с мировым именем и востребованным оперирующим хирургом, автором 34 монографий, руководств, учебных пособий и более 500 научных работ, членом многих международных научных сообществ, поддерживаете и продвигаете авторитет отечественной медицинской науки на глобальной арене. Как удается совмещать? И вообще, под каким углом рассматривать роль личности в развитии отдельно взятой отрасли клинической медицины — среди всего многообразия влияющих на это факторов 

— Действительно, организационная деятельность — работа в основном бюрократическая. Хирурги же — люди творческие. Поэтому здесь очень важно каким-то образом соблюсти развитие нейрохирургии как специальности — в определенных организационно-методических рамках системы здравоохранения, и в то же время хирургу — реализовать себя как специалиста. А в полной мере такая реализация возможна только за счет освоения совершенно новых, инновационных, я бы сказал: на каком-то этапе революционных технологий — прежде всего уже упомянутых направлений малоинвазивной нейрохирургии. Любая работа представляет интерес и пользу для окружающих, если она интересна тебе самому. Главное — чтобы не ослабевал интерес к делу, которым ты занимае­шься. И правы те, кто говорят: стало неинтересно работать — ищи другое приложение своим усилия­м, а пока к работе сохраняется интерес — она будет приносить плоды. Нейрохирургия — очень динамичная профессия, она не дает тебе останавливаться в своем развитии на достигнутом (во многом благодаря этому мне посчастливилось состояться как известному за рубежом специалисту).

С 1993 г. — за время моей бытности в должности главного внештатного специалиста МЗ Украины по нейрохирургии — сменилось 15 министров. С некоторыми из них мне было действительно интересно работать. Таких деятелей, душой болеющих за медицину, как А.М. Сердюк, Ю.П. Спиженко, В.Ф. Москаленко, Н.Е. Полищук, В.М. Князевич — отличает стремление привнести в отрасль нечто новое и полезное для ее работы. Мне интересно работать с действующим министром. Я далек от парадных речей и вполне понимаю, что нерешенных проблем в отечественном здраво­охранении множество, — как и то, насколько трудно реформировать этот социально-экономический сектор, столь «доминантный» по социальной значимости и, увы, «рецессивный» по экономической. Однако, по моему собственному профессиональному мнению, В.М. Князевич на деле стремится изменить ситуацию к лучшему: в этих целях создана квалифицированная команда, уделяющая внимание критериям качества оказания медицинской помощи, организации клинико-экспертных комиссий, внедрению государственных программ. Важно понимать: никакие инициативы по оптимизации деятельности нейрохирургической службы, как и любой другой клинической отрасли здравоохранения, невозможно реализовать без конструктивной поддержки министерства (которое так часто критикуют). На мой взгляд, для работы его нынешней команды характерны системный подход и нацеленность на конечный результат. Мне это близко («олимпийский» принцип «главное не победа, а участие» мне претит как неприменимый к профессии врача), поскольку я сам всегда нацеливался на конечный результат. Если мне что-то нравилось — я сразу себя оценивал: смогу ли это сделать  — и всегда был счастлив от того, что удавалось достигать поставленных перед собой целей. При этом твердо понимал: достижение намеченных результатов становится возможным не только за счет собственных усилий, но прежде всего благодаря поддержке людей, которые меня окружали. Среди них и работники министерства, и бизнесмены, которые нам помогали, — когда, например, предоставлялось оборудование стоимостью в десятки тысяч долларов, а в ответ на логичный вопрос звучало: «Вы пока работайте и не волнуйтесь: все будет хорошо». Нетрудно представить, как может радовать такой уровень доверия! — я очень благодарен этим людям от лица наших пациентов.

Так что к вопросу о роли личности в истории скажу одно: к выполняемой работе необходимо относиться максимально ответственно, только и всего. Мне в этом плане просто очень повезло: я вырос в нейрохирургии, уже полвека дышу воздухом этого института, на одной из стен которого ныне установлена мемориальная доска в честь моего отца и главного учителя — профессора Георгия Афансьевича Педаченко: в когорте соратников академика Александра Ивановича Арутюнова он был сопричастен к истокам становления нейрохирургии как самостоятельной научно-клинической дисциплины в нашей стране. Сила и мощь профессиональных династий в их преемственности, и вот сегодня уже мой сын Юрий — нейрохирург, кандидат медицинских наук (трудолюб изучил английский с немецким и овладел вторым высшим образованием: экономическим).

— Таким образом, есть обнадеживающие перспективы. А какие проблемы занимают сегодня главного нейрохирурга страны 

— Увы, проблемы есть, и они жестко гнетут, требуя незамедлительного решения. Так, сегодня в Киеве острейшим образом стоит проблема невозможности предоставления квалифицированной нейрохирургической помощи детям с острой черепно-мозговой травмой. Причина банальна: в головном нейрохирургическом учреждении страны исчерпал ресурс спиральный компьютерный томограф (аппарат работал на износ, поскольку институт обслуживал все правобережье города, принимая как детей, так и взрослых), стоимость трубки, подлежащей замене, составляет 400 тыс. грн., изыскать эти средства неоткуда — в городском бюджете указанной суммы не нашлось. Институт вынужденно прекратил принимать детей и взрослых с острой черепно-мозговой травмой, и в столице возникла острейшая проблема детской нейротравматологии. Получается полное безобразие: детей с черепно-мозговой травмой — которые согласно существующим стандартам подлежат обязательному первичному осмотру детским нейрохирургом, — везут в лечебные учреждения, где может вообще не быть детского нейрохирурга (и детям оказывают помощь специалисты, которые не имеют права этого делать по закону), где нет условий для интенсивной терапии и реанимации. Каким может быть качество оказания такой помощи? Счастье, что тяжелые черепно-мозговые травмы у детей встречаются реже, чем у взрослых, — но они же бывают! Раньше через наш институт проходило до 3 тыс. таких пациентов в год!

Наряду с дефицитом финансирования другая острая проблема нашего общества в целом заключается в утере вертикали власти — это прямо сказывается на деятельности нашей службы, в частности в контексте внедрения государственных программ на местах. Так, пилотный инсультный центр решено было организовать во Львове (регион удерживает печальное лидерство по показателю роста заболевае­мости населения мозговым инсультом). В соответствии с государственной программой в область было поставлено и введено в действие современное оборудование для организации и полноценного функционирования инсультного центра (анги­ограф для диагностических и эндоваскулярных вмешательств, нейрохирургический микроскоп, навигационная система, аппаратура для ультразвукового исследования сосудов головного мозга и для интенсивной терапии больных с инсультом). Львовские нейрохирурги прошли стажировку на базе сосудистого отделения ГУ «Институт нейрохирургии им. академика А.П. Ромоданова АМН Украины», наши специалисты неоднократно проводили там показательные операции. Последний раз мы приезжали туда в марте и разложили по полочкам буквально все. А конкретный итог года работы по реализаци­и государственной программы оказался плачевным: предложения специалисто­в не учтены; показатели лечения (в частности послеоперационной летальности) ухудшились; оборудование «распорошено» по другим отделениям больницы и используется нерационально; инсультный центр организацион­но не оформлен, отсутствует даже положение о нем — то есть его попросту не существует. Факт налицо: выполнение государственной программы, утвержденной Указом Президента Украины, тормозится (не хочется применять иную терминологию) на местах. Сейчас наши города гордо рапортуют о готовности принимать зарубежных гостей футбольного чемпионата, но когда они будут ментально готовы улучшить медицинскую помощь для собственных жителей? Заметим, в приведенных неутешительных примерах предметно сходятся затронутые в нашей беседе триединые проблемные тематики — стандартов качества предоставления медицинской помощи, надлежащей организации этого процесса и его конечных результатов, достигаемых у конкретного пациента.

В то же время, я радуюсь тому, что нейрохирургическая служба МЗ Украины на местах растет, и сегодня в нашей стране происходит расширение сети нейрохирургических учреждений. Недавно нейрохирургическое отделение открылось в клинической больнице «Феофания», в прошлом году — в Центральном госпитале МВД, открываются новые отделения в регионах. Сегодня это особенно приятно, если припомнить, каких значительных усилий стоило в 1995–1998 гг. (когда лавинообразное сокращение фондов хирургических коек исчислялось тысячами) отстоять нейрохирургический коечный фонд, сохранив тем самым нейрохирургическую службу страны. В настоящее время нейрохирургическая помощь в Украине осуществляется в 131 нейрохирургическом отделении различной ведомственной принадлежности с общим количеством коек около 4 тыс. Намечается важная и весьма, на мой взгляд, позитивная тенденция — децентрализация нейрохирургии. На местах — в Ужгороде, Донецке, Днепропетровске, ряде других городов созданы полноценные нейрохирургические центры, растут прекрасные нейрохирурги. Уже сегодня они работают на очень высоком уровне, и за счет местных бюджетов и спонсорских средств оснащаются порой лучше, чем наш головной институт. Когда бываешь в этих отделениях — просто душа радуется. Великолепное отделение создано в Виннице, где для лечения больных с инсультом объединены в замкнутый клинический комплекс все звенья — диагностика, реанимация, нейрохирургическое отделение, неврологическое отделение и реабилитация! Блестящие эндоваскулярные операции выполняют наши коллеги в Луцке! Фактически, если раньше существовал один институт как эпицентр деятельности и развития отрасли — то сегодня происходит поступательное развитие нейрохирургии по территориально-административным кустам, что очень радует. И уже регионы, со своей стороны, заставляют центр тянуться, чтобы быть впереди них.

— Какое место в нейрохирургии и Вашей собственной практике занимает фармакотерапевтический инструментарий 

— Ключевое: медицина не может без хороших лекарственных препаратов, но они должны обладать доказательной базой (evidence based). На эту тему можно говорить бесконечно. Конечно, для хирурга прежде всего важны средства гемостаза. Если вести речь о конкретных препаратах, то нельзя забыть о таких местных гемостатиках как Тахокомб компании «Никомед» и Surgicel (регенерированная целлюлоза), рекомбинантном факторе гемостаза Новосевен, разработанном компанией «Ново Нордиск», и др. Следует упомянуть Цераксон (цитоколин) от «Никомед» — великолепное средство для лечения острых нарушений мозгового кровообращения, которое также демонстрирует высокую эффективность в комбинации с антиагрегантами.

Государственные закупки лекарственных средств — сфера проблемная. Вполне закономерно, что зарубежному производителю крайне сложно пойти на выполнение условий по осуществлению полной предпоставки препаратов. Непредсказуемость нашего рынка отпугивает серьезных игроков — и в этом зарубежных производителей можно понять и посочувствовать им. Вспомним, как выдающаяся фармацевтическая фирма «Байер» после событий 1998 г. на несколько лет свернула свою деятельность в Украине. А что сегодня? Опять-таки непредсказуемость: товар поставлялся исходя из соотношения, допустим, 5–6 грн. за доллар, а когда подходит время расчета, курс «сплясал» до 8–9 грн. за доллар США, — так что же, производителю терять 50–60%? А где же ему взять прибыль, чтобы финансировать развитие новых разработок? Весь сложнейший комплексный механизм работы фармацевтического производителя-оригинатора будет просто парализован, если он позволит себе сомнительное удовольствие работать нерентабельно. Всегда должны быть определены четкие и равноценные правила игры, которые одинаково распространяются на всех, — и должен быть рефери, который непредвзято, а беспристрастно и бескомпромиссно следит за соблюдением этих правил.

— Логично предположить, что специалист Вашего калибра и статуса — «лакомый» опиньон-лидер, поддержка профессиональным мнением которого составит честь любому производителю. Чувствуете ли Вы на себе внимание со стороны фармацевтических компаний, как складываю­тся взаимоотношения с их представителями 

— У меня годами устоялся определенный профессиональный «принципиальный стереотип» взаимодействия с представителями фармацевтических производителей и компаний, поставляющих хирургический инструментарий. Он сводится к тому, что когда нашу клинику посещают представители крупнейших компаний, деятельность которых основана на глубинных инновационных разработках, которые вкладывают масштабные средства и усилия в науку и проведение высококачественных клинических исследований, — таких компаний как «Пфайзер», «Никомед», «Ново Нордиск», «Байер», «Джонсон и Джонсон», «Метроник» и ряда других, — я, несмотря на жесткий дефицит времени, всячески изыскиваю возможность принять их. Потому что знаю заранее: мне предложат что-то новое и серьезное, перспективное и предметно полезное в работе. Но я знаю и другое: в безбрежном рыночном океане немало компаний-однодневок, радеющих больше о промоционно-коммерческой стороне бизнеса, нежели о достоверных фактах терапевтической пользы. Поэтому при визите представителей малознакомых фирм я прежде направляю их в ординаторскую и прошу своих сотрудников ознакомиться с информацией об их продукции. Где ваши мультицентровые исследования? Где украинские клиники, которые работают с этими препаратами по протоколам исследований, соответствующим международным требованиям надлежащей клинической практики (а такие учреждения в нашей стране, увы, можно счесть по пальцам одной руки!)  — и так далее. Вот такой у нас проводится своеобразный «диа­гностический скан-мониторинг» (или «контроль на входе») с целью выявления реальной дополнительной ценности продукции той или иной фирмы для оказания нейрохирургической помощи нашим пациентам.

ОТ РЕДАКЦИИ

Редакция «Еженедельника АПТЕКА» искренне поздравляет Евгения Георгиевича с 60-летним юбилеем и высокой государственной оценкой его заслуг перед здравоохранением, желает ему по-прежнему неиссякаемой энергии, созидательного вдохновения и многая лета!

Бажаєте завжди бути в курсі останніх новин фармацевтичної галузі?
Тоді підписуйтесь на «Щотижневик АПТЕКА» в соціальних мережах!