Силиконовая долина становится ближе

— Евгений, какой Вам видится Украина как источник инновационных разработок? Попадают ли отечественные разработки в области фармакологии и биотехнологии в США? Есть ли положительные примеры — success story?

— Украина, как и многие страны бывшего СССР, имеет довольно большой потенциал. И в Украине, и в России очень много хороших ученых, сильные научно-технические ресурсы, и главное, есть кому генерировать новые идеи. Я довольно пристально наблюдаю за теми разработками, которые выходят с территории постсоветского пространства. К сожалению, на сегодняшний день каких-либо технологий и компаний, которые могли бы быть ориентированы на глобальный рынок, довольно мало. Готовых success stories еще нет, но я вижу, что наши страны на пути к глобальному рынку. Уже есть потенциальное партнерство, потенциальные сделки. Существует много проектов, в том числе в области фармакологии и биотехнологии, которые вызывают интерес в Америке. Например, мне известна компания в США, которая разрабатывает противовирусный препарат, и активно ищет партнерство в России, потому что российские вирусологи — одни из лучших в мире и могут предоставить очень ценную экспертизу. Эта компания активно общается с российскими разработчиками, обсуждаются вопросы лицензирования, рассматриваются молекулы, разработанные в России, и даже проводят первичные доклинические исследования на территории США. Очевидно, что процесс идет. Я знаю, что молекулы противовирусной направленности разработаны в Украине и к ним также имеется интерес со стороны частных компаний в США. Это касается не только области так называемых малых молекул, но и биотехнологических препаратов, в том числе в области вакцин и антител.

— Каким критериям должна соответствовать инновационная разработка, чтобы ею заинтересовались венчурные инвесторы?

— Необходимо рассматривать две стороны вопроса. С одной стороны — это характеристики самого препарата. Это должно быть нечто новое, с новым механизмом действия или новым составом: то, что можно защитить патентами и продавать как интеллектуальную собственность. Вообще, в традиционной бизнес-модели фармотрасли главным активом компании всегда является ее интеллектуальная собственность. С другой стороны, необходимо учитывать характеристики самого рынка, для которого предназначен препарат. Для того, чтобы компания стала венчурной, могла быстро расти, развиваться и в конечном итоге вернуть деньги инвесторам, она должна быть ориентирована на очень большой рынок. Сегодня сделки, в которых большие фармацевтические компании покупают маленькие частные, исчисляются сотнями миллионов долларов. Когда мы заключаем сделки, то в первую очередь обращаем внимание на компании с продуктом, объем рынка которого не менее половины миллиарда долларов США.

SVOD-2005: выходцы из стран бывшего СССР, ставшие успешными предпринимателями в США, делятся своим опытом с членами AmBAR

Важно также учитывать тот факт, что венчурные капиталисты всегда инвестируют только в той географической зоне, в которой сами находятся. Следовательно, венчурные капиталисты Силиконовой долины никогда не будут инвестировать в Украину или страны постсоветского пространства. Они могут открывать там свои представительства, как это делает DFJ*, однако, как правило, инвестициями занимаются местные венчурные фонды. Особенность этого бизнеса в том, что венчурному капиталисту очень важно быть рядом с портфельной компанией. В большинстве своем, венчурные капиталисты — выходцы из той отрасли, в которую они вкладывают деньги. Это профессионалы высокого класса, и они всегда инвестируют гораздо больше чем капитал: они помогают молодым компаниям своим опытом, знаниями и контактами. Поэтому для Украины очень важно строить свой собственный венчурный бизнес, создавать свои венчурные фонды, чтобы предоставить украинским предпринимателям в биофармацевтической области доступ к начальному, «рискованному» капиталу.

— Что мешает проникновению отечественных идей и разработок на мировой рынок?

— Прежде всего, все то, что касается защиты прав интеллектуальной собственности. Законодательство в этой сфере в странах бывшего СССР не во всем соответствует мировым стандартам.

Кроме того, важной причиной является отсутствие денег на патентование за пределами страны. Ведь не секрет, что патентование в США стоит больших денег, и зачастую ученые оформляют только отечественные патенты. Через 12 месяцев такую патентную заявку уже нельзя подать в США и другие страны. Авторы изобретений автоматически сами себя загоняют в угол, из которого практически уже нельзя выбраться. Новая молекула, технология может быть великолепной и очень интересной, но она уже не патентуема в США, и не защищаема в дальнейшем с точки зрения интеллектуальной собственности. Хотя можно заниматься ее последующей разработкой и продажей, и у нее будет эксклюзив на территории своей страны, но сделать из этого глобальный бизнес уже невозможно, потому что никто в мире в нее не инвестирует. Существует много подобных нюансов, с точки зрения защиты интеллектуальной собственности, которые могут создавать огромные преграды, через которые уже никогда не прорваться.

Еще одна причина связана с тем, что у ученых и предпринимателей в Украине нет доступа к глобальному рынку. Часто ученые варятся в собственном соку. Создаются интересные, по-настоящему инновационные проекты, но они не ориентированы на мировой рынок, поскольку в своей повседневной жизни украинские ученые и предприниматели не контактируют с этим рынком, они не видят, что там происходит и что от них требуется. В противоположность этому, когда университетский ученый в США разрабатывает новую молекулу, он уже примерно знает под какой рынок он ее разрабатывает, и кто из инвесторов может этим заинтересоваться. Такой «роскоши», к сожалению, лишено большинство ученых в Украине.

В США существует бизнез-ассоциация «AmBAR», которая пытается наладить связи с разработчиками из стран постсоветского пространства. Мы привозим сюда украинских и российских ученых и предпринимателей, устраиваем конференции, стараемся помогать им завязывать контакты с американскими инвесторами и лидерами бизнеса, чтобы они смогли пообщаться, посмотреть, что происходит на рынке, какого рода проекты нужны инвесторам и глобальным биотехнологическим компаниям. Мы пытаемся «включить» разработчиков и предпринимателей из стран бывшего СССР в динамику этого процесса — в динамику глобального фармрынка и рынка биотехнологий.

В Украине мы сотрудничаем с «Центром развития инноваций», который помогает нам в поиске проектов, ориентированных на мировые рынки. Совместно с венчурным фондом «DFJ Techinvest» они проводят «Всеукраинский конкурс высоких технологий» (www.vc-ukraine.biz), победители которого принимают участие в ежегодной технологической инвестиционной конференции «Открытые двери в Силиконовую долину» («Silicon Valley Open Doors — SVOD»). Проведение SVOD-2006 в этом году запланировано на 16–17 ноября.

Как видите, сейчас барьеров для проникновения технологий на глобальный рынок — все меньше и меньше. Предприниматели и ученые становятся более образованными, они лучше понимают требования рынка, и мы рады помогать им в этом.

— Какие направления в области фармакологии и биотехнологии, могут больше всего заинтересовать инвесторов из США?

— Очень сложно сказать, что конкретно интересует инвесторов, потому что мы, венчурные капиталисты, достаточно оппортунистичны в этом подходе. Мы ищем что-то новое, и никогда не знаешь, где это новое возникнет. Чем более инновационны разрабатываемые препараты, чем более новы механизмы их действия, тем больший интерес это вызывает. Когда формируется научный прорыв, который в принципе меняет практику медицины — это всегда интересует инвесторов. Безусловно, всегда большой интерес вызывают области медицины, за которыми обширный рынок. Этому критерию отвечают, например, противоопухолевые препараты: сегодня медицина на пороге того, чтобы научиться лечить конкретные виды опухолей специфическими препаратами. Всегда был и остается многомиллиардным рынок лекарственных средств для лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Кроме того, всегда большой интерес вызывали противовирусные препараты и средства для лечения нейроденгенеративных заболеваний.

Продолжение беседы читайте в следующем номере

*DFJ — «Draper Fisher Jurvetson», американская венчурная компания, которая в 2006 году совместно с руководством украинской компании «Техинвест» создала венчурный фонд «DFJ Techinvest».

Алексей Макаренков