Право на дезинформацию, или Слово без дела

Свобода одного кончается там, где начинается свобода другого
В. Гюго

Однако, учитывая объективный запрос определенной части общества на запрет «чернухи» в СМИ, «хоронить» идею рекриминализации клеветы рановато: после выборов, возможно, новый состав парламента еще вернется к ее «реанимации». Пока же позволю высказать свое мнение, что как вид «информации» клевета гораздо опаснее, чем реклама лекарств, с которой у нас последовательно борются парламентарии разных партий нескольких созывов Рады. Попытаюсь аргументировать.

Осторожно: Минздрав не предупреждает!

Информация бывает разной, а формы ее выражения (в том числе вербальная) имеют целый ряд средств, позволяющих «играть» с ее содержанием. Наше законодательство не содержит «запретных» слов, но запрещает призывы к экстремизму, пропаганду наркомании, самоубийств, педофилии и т.д.

В продолжение «логики недозволенного» к запрещенным видам информации при желании можно отнести регулярно публикуемые многими СМИ «апокалиптические прогнозы» — информацию о конце света, предсказанном календарем майя, поскольку она может вызвать в обществе панические атаки.

Так, в середине сентября депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга А. Горшечников решил бороться с пропагандой апокалипсиса. В своем депутатском запросе руководству города он просил перестать муссировать в прессе тему предстоящего апокалипсиса: «Специально нагнетаемая СМИ паника может вызвать ухудшение криминогенной обстановки, рост числа самоубийств, наркомании и алкоголизма. Необходимо принять меры по противодействию информационному нагнетанию общественной истерии и рассмотреть вопрос о законодательном ограничении пропаганды конца света». Если даже рассматривать это заявление как шутку, то она содержит изрядную долю логики — опять же: чем реклама лекарств опаснее «рекламы» апокалипсиса?

Однако вернемся к своим проблемам: что же происходило у нас — попытка «запрета на информацию» или попытка защитить нас от некоторых ее видов? С такими разновидностями информации, как оскорбление и клевета, наверное, встречался каждый из нас, а большинство и пострадали — причем, именно ОТ чужих оскорблений и клеветы, а не ЗА свои высказывания, взгляды и убеждения. Поэтому, говоря о простых гражданах, которые якобы могли пострадать за неосторожно сказанное слово, лучше в первую очередь подумать о простых тружениках (неважно, шахты или офиса), жизненная энергия которых уходит на работу и не должна отвлекаться на защиту от свободных (от совести) людей, ради «прикола» распространяющих о них всякую чушь.

И лишь небольшой процент невинно оболганных и опозоренных людей могут себе позволить средства гражданско-правовой защиты: обращение в суд с иском о защите чести и достоинства, несмотря на правовую презумпцию недостоверности негативной информации, распространенной о том или ином лице, на практике связано с тем, что пострадавшее лицо все равно должно доказывать либо недостоверность этой информации, либо то, что она имеет негативный характер (предусмотренная ст. 277 Гражданского кодекса Украины презумпция недостоверности распространенной о лице негативной информации практически нивелируется отсутствием дефиниции «негатива»). Кроме того, реальных санкций за распространение диффамационных (порочащих) сведений у нас не предусмот­рено: все сводится к пресловутому моральному ущербу, «экономику» которого еще надо доказать. Таким образом, униженный и оскорбленный публичной клеветой человек еще должен доказать, «насколько» он «настрадал» (пройти унизительные экспертизы, предоставить информацию обо всех своих диагнозах и т.д.).

Как специалисту в области интеллектуальной собственности мне странно, что Уголовным кодексом (УК) Украины предусмотрена уголовная ответственность за нарушение «интеллектуальных» прав (ст. 176, 177 и 229 УК), а за нарушение основных неимущественных прав — нет.

В то же время преступлениям против жизни и здоровья личности посвящен раздел II УК — сюда входят и статьи, предусматривающие ответственность за убийство, покушение на убийство и нанесение телесных повреждений. Угроза жизни и здоровью человека, доведение человека до самоубийства, мошенничество, клевета, оскорбление чести и достоинства — это преступ­ления одного порядка, которые могут быть совершены против любого человека. И он должен быть защищен вне зависимости от того, какое оружие использует для этого преступник: нож, дубину или «высокие» информационные технологии, прикрываясь при этом свободой слова и пытаясь уйти от наказания.

Поэтому на фоне информационного шума вокруг законопроекта № 11013, стоит задуматься: это откат назад (в советские времена) или шаг вперед?

Страсти по клевете

Напомню, что законопроектом № 11013 «О внесении изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Украины относительно усиления ответственности за посягательство на честь, достоинство и деловую репутацию человека» уголовная ответственность за оскорбление и клевету (ст. 145-1 «Клевета» и 145-2 «Оскорбление» УК Украины) не устанавливалась, а возвращалась: Уголовный кодекс УССР, принятый еще в 1960 г., содержал составы преступлений клеветы и оскорбления (ст. 125 и 126 УК УССР). Поэтому рекриминализация ответственности за оскорбление и клевету, предусмотренная законопроектом № 11013, была направлена против нарушения наших конституционных прав — основных неимущественных прав граждан Украины так как в данном случае речь идет о защите государством чести, достоинства и деловой репутации личности, независимо от ее регалий и профессиональной деятельности.

Так, ст. 145-1 УК в редакции проекта № 11013 были предусмотрены разные санкции за клевету в зависимости от масштабов ее распространения: если такие действия повлекли тяжкие последствия, клевета наказывается штрафом в размере 200–500 необлагаемых минимумов доходов граждан или исправительными работами на срок до 1 года, или ограничением свободы до 2 лет.

Это же действие, совершенное путем пуб­личного демонстрирования в произведениях или СМИ или совершенное следователем, прокурором или судьей, наказывается штрафом в размере 500–1500 необлагаемых минимумов доходов граждан или исправительными работами на срок 1–2 года, а также — ограничением свободы на срок 2–5 лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок 1–3 года.

Кроме того, деяние, предусмотренное ч. 2 настоящей статьи, соединенное с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления наказывается ограничением свободы на срок 2–5 лет или лишением свободы на срок до 3 лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок 1–3 года.

Последний абзац звучит достаточно грозно, но дефиниция термина «клевета», предложенная законопроектом, — «умышленное распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его деловую репутацию» — содержит два ключевых критерия, обусловливающих сложность практического применения каких-либо репрессивных мер за клевету: это «заведомая ложность» сведений и «умышленность» их распространения — ведь презумпцию невиновности никто не отменял. Так, если кто-то где-то «услышал звон» о каких-то не особо тяжких нарушениях со стороны того или иного публичного лица (разумеется, это не относится к публичным обвинениям в особо тяжких преступлениях) и поспешил этой сплетней поделиться с общественностью — вряд ли его можно было бы обвинить в умышленном распространении заведомо ложных сведений.

Почем жертвенное инакомыслие?

Сегодня же распространение клеветы — доходный бизнес. Так, в статье «Поле брани» (авторы: С. Мирошниченко, А. Радчук, Ю. Самсонова, А. Юрченко («Власть денег», № 39 (362) от 28.09.2012 г.) отмечается: «Во всеукраинских печатных изданиях расценки за выброс грязной информации стартуют от 5 тыс. дол. США за полосу. А чтобы изрядно очернить имидж конкурента через заказной сюжет-расследование или лично в эфире программы, понадобится от 20 тыс. дол. И это все в так называемое межсезонье. В преддверии выборов цена вопроса возрастает в 1,5–5 раз. Если же речь идет не о разовом размещении, а о полноценной информационной кампании, контракт на комплексное обслуживание обойдется заказчику в сумму 50–70 тыс. дол.».

Но это «к слову» о клевете. Предложенная же проектом № 11013 дефиниция «оскорбление» — «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме» — на сегодня вряд ли была бы актуальна, так как рамки приличий в современном мире не только существенно расширены, но еще и смещены с традиционной оси (например выросло новое поколение, считающее неприличным и унизительным заниматься физическим трудом. Престижной «профессией» для старшеклассниц 1990-х годов согласно соцопросам была валютная проституция). Кроме того, наше законодательство не содержит определения понятия «негативная информация», поэтому граница между оскорб­лением и комплиментом достаточно призрачна и отнюдь не прозрачна. И разделить эти два понятия сегодня зачастую можно лишь с помощью лингвистических экспертиз. Но даже если факт оскорбления будет доказан — такое деяние наказывается штрафом в размере до 500 необлагаемых минимумов доходов граждан или исправительными работами на срок до 6 мес. Так что сажать за это бы не стали, а символический штраф многие нарушители с удовольствием заплатили бы и сами.

Преувеличены и слухи о том, что данный законопроект имел узкую направленность против лиц конкретной профессии — журналистов, вместе с которыми могли пострадать и простые блоггеры, как и то, что он направлен на защиту сильных мира сего; последним вряд ли нужен резонанс по поводу репрессированных «сетевых хомячков» — простых сплетников XXI в.

Другой вопрос: мера ответственности за клевету, обусловленная широтой ее распространения: согласитесь, что у сотрудников СМИ возможности по распространению негативной информации о том или ином человеке куда больше, чем у рядового гражданина, у которого «спектр» средств для ее «обнародования» с советских времен, помимо традиционного забора, расширился лишь забором виртуальным: своим блогом, «надпись» на котором прочитает отнюдь не каждый виртуальный прохожий.

Как пишет «Власть денег»: «Если в традиционных СМИ «чернуха» требует особого подхода, то с помощью специализированных интернет-ресурсов запятнать репутацию врага можно в самые сжатые сроки (в течение часа после обращения) и в самых нелицеприятных выражениях. Из сотни сайтов, работающих «сливными бачками», 15–20 ресурсов общественно-политической и криминальной направленности делают погоду на украинском рынке информационных войн».

И уж совсем не стоит путать понятия «клевета», «оскорбление» с одной стороны и «оценочные суждения» — с другой. Право использовать их, в том числе в СМИ, никто не отменял. К оценочным суждениям относятся высказывания, не содержащие фактических данных резко негативного характера о человеке (убийца, вор), как, например, критика, оценка действий, употребление языковых средств наподобие сатиры, гиперболы, аллегории, известных практике Европейского суда по правам человека, юрисдикция которого обязательна в Украине. Оценочные суждения не подлежат опровержению и доказыванию их правдивости.

В последнем случае форма определяет содержание: граница дозволенного лежит в дилемме «талантливо — неталантливо». Талантливая критика может быть изящной по форме, но убийственной по содержанию и, соответственно, формировать определенное отношение общества к её «предмету».

и уважать себя заставить…

Начиная с первой своей поездки на продвинутый Запад и слушая очередную риторику на тему европейских ценностей, уже более 20 лет задаюсь вопросом: почему бы нам не закрепить их (ценности) на законодательном уровне? Например, в той же Германии понимают, что люди для того, чтобы днем работать, ночью должны спать. 10 лет проживя под свободным от трудовых и прочих обязанностей соседом и попросту оттуда сбежав, я по сей день не знаю, как у нас «законным» путем можно добиться реализации своего права на отдых (хотя бы ночью). Ведь вопрос не в том, что кто-то предпочитает днем спать, а ночью собирать за столом друзей-единомышленников, — вопрос в том, что понятие «тунеядство» не только исчезло из УК Украины (состав преступления «тунеядство» был предусмотрен УК УССР в редакции 1960 г., как и клевета и оскорбление) и потеряло свою негативную смысловую нагрузку, но и фактически ушло из нашего лексикона как устаревшее — своего рода атавизм социализма.

Если с соседями нам «не повезет» – уважать себя и свой труд мы их не заставим, поскольку уважение — это не принудительная функция, а заставить можно только бояться.

То же самое и с культурой: не зря ведь советский литературовед Ю. Лотман назвал ее системой запретов. Последствия их отсутствия мы видим на многих примерах, когда «выдающимся» деятелем мировой «культуры» можно стать в 5 мин, просто сделав нечто непотребное в храме, музее, биб­лиотеке или другом «подходящем» для такого перформанса месте. Тем более, что его вынужденные зрители (тамошние завсегдатаи), если и не устроят артистам овацию, то ничего плохого не сделают уж точно: они ж законопослушные граждане, куда им! Пусть в судах доказывают, почему им данная инсталляция не понравилась — только потешат своей ограниченностью продвинутую мировую общественность.

Которая, кстати, гневно заклеймила попытку рекриминализации клеветы в Украине (при этом у себя дома даже не поднимая вопрос о ее ДЕкриминализации), например: «в этой инициативе о криминализации клеветы мы видим четкие и согласованные усилия по ограничению свободы слова и свободного освещения избирательной кампании в Украине», — заявил президент Freedom House Девид Крамер.

Комиссар Совета Европы по правам человека Нилс Муйжниекс пошел дальше и призвал украинских депутатов отозвать законопроект, предполагающий запрет пропаганды гомосексуализма: «Украина нуждается в усилении мер для улучшения борьбы с гомофобией».

Будем послушны — обратимся к «их» опыту по защите личности и других ценностей и ответим на вопрос:

Как закалялась демократия?

Есть исторический анекдот о том, что средневековый французский парламентарий, размахивая в полемике руками, задел нос соседа. Сосед подал на него в суд. Парламентарий, размахивавший руками, сказал: «Я имею право размахивать руками!» Но решение парижского суда XII в. было однозначно: «Ваша свобода размахивать руками заканчивается там, где начинается свобода чужого носа».

Поскольку нашему обществу, несмотря на его демократизацию, не хватает общей культуры и нравственных самоограничений, то, очевидно, должны быть ограничения принудительные: из стран постсоветского пространства только Таджикистан недавно исключил из своего Уголовного кодекса ответственность за клевету. Рекриминализация преступлений против основных неимущественных прав личности состоялась в Беларуси и в России. В развитых странах уголовная ответственность действует исторически. Например, в США возможно применение очень суровых наказаний за клевету: до 10 лет лишения свободы и штраф до 250 тыс. дол., но при этом свобода слова также защищена, но в жестких рамках правового поля.

В Великобритании клевета расценивается как преступление против общественного порядка. Там разделяют четыре ее вида: богохульство, диффамационный пасквиль (клеветническая статья в СМИ), непристойный пасквиль и пасквиль, распространяемый в мятежных целях. В качестве наказаний предусмотрены тюремный срок или штрафы. В Германии по обвинению в клевете можно получить 5-летний тюремный срок, в Китае — 10 лет, а в Японии для того, чтобы оказаться за решеткой на срок до 3 лет, необязательно даже «клеветать»: достаточно придать гласности некие факты, независимо от того, имели ли они место в действительности — диффамацию. Во Франции предусмотрена уголовная ответственность за клеветнический донос (5 лет тюрьмы и 45 тыс. евро штрафа), а также непубличную диффамацию (штраф до 38 тыс. евро) и публичную диффамацию (до 45 тыс. евро).

Так что здесь мы как раз только еще собирались равняться на Запад, и уж очень нескоро его догоним. При существующем в обществе запросе на примитив вряд ли приходится надеяться на самопроизвольное облагораживание нашего информационного поля в добровольном порядке. Как метко сказал в своем интервью еще лет 10 назад В. Пелевин: «я не считаю своей функцией воспитание читателя — этим должны заниматься телевидение и прокуратура».

Бажаєте завжди бути в курсі останніх новин фармацевтичної галузі?
Тоді підписуйтесь на «Щотижневик АПТЕКА» в соціальних мережах!