Мочить в сатире, или Конституционный суд не запрещает…

Великие события приходят на голубиных лапках

Ф. Ницше

Несмотря на то что за 1-й месяц 2012 г. наше законодательство пополнилось вполне ожидаемыми и прозрачными новеллами, в сфере информационных отношений явно превалируют апокалиптические ожидания. Не успели наши парламентарии НЕ запретить рекламу лекарственных средств, как журналисты некоторых СМИ успели обвинить их в покушении на свободу слова (а себя, разумеется, заранее объявить жертвами).

Мочить в сатире, или Конституционный суд не запрещает…

Информационным поводом для таких ненаучных гипотез и прогнозов стало (поспешно объявленно­е заказным) решение Конституционного суда Украины (далее — КСУ) от 20 января 2012 г. № 2рп/2012 в деле по конституционному обращению Жашковского районного совета Черкасской области относительно официального толкования положений частей 1, 2 статьи 32, частей 2, 3 статьи 34 Конституции Украины. Как следует из предмета обращения, КСУ по просьбе Жашковского райсовета разъяснил несколько норм Основного закона Украины, ссылаясь на нормы украинского и международного права и других статей Конституции Украины, при этом не «расширив» и не «сузив» ничьих прав (ни журналистов, ни депутатов) и понятия конфиденциальности. Для того чтобы в этом убедиться, обратимся к его мотивировочной части.

Равные среди равных

Решение КСУ от 20 января 2012 г. № 2рп/2012 в деле № 1-9/2012 (далее — решение КСУ) не является информацией с ограниченным доступом, находится на официальном сайте КСУ (www.ccu.gov.ua), изложено достаточно простым языком и его понимание не требует применения специальных знаний. Тем более непонятен резонанс, который оно вызвало, а также информационный шум вокруг него, уже вторую неделю заполняющий СМИ, например:

  • депутат от НУ-НС Геннадий Москаль предложил парламенту определить местом нахождения КСУ Жашков Черкасской области вместо Киев­а. Об этом он сказал «Українським новинам» (www.ukranews.com от 26.01.12 г. 18:11);
  • КСУ запретил распространение конфиденциальной информации о личной жизни чиновников. Под запрет попали сведения об имущественном положении чиновника, о событиях с участием его или членов его семьи, а также об имущественном положении близких родственников, о состоянии здоровья госслужащего — то есть практически вся информация (www.radiovesti.ru от 25.01.2012 г., 12:03).

Меж тем предметом обращения районных депутатов в КСУ было официальное толкование нескольких норм статей 32 и 34 Конституции Украины, а именно:

  • что следует понимать под информацией о личной и семейной жизни, в частности, относится ли она к конфиденциальной информации о лице;
  • являются ли сбор, хранение, использование и распространение информации о лице вмешательством в его личную и семейную жизнь?

Давая официальную интерпретацию норм Основного закона в сфере реализации конституционных прав на информацию и невмешательство в приватную жизнь человека (и депутата), КСУ исходил из того, что согласно Конституции Украины человек, его честь и достоинство признаются в Украине наивысшей социальной ценностью, все люди свободны и равны в своем достоинстве и правах. Законодательное регулирование права на невмешательство в личную и семейную жизнь человека закреплено международно-правовыми актами.

Так, статьей 12 Общей декларации прав человека 1948 г. установлено, что никто не может испытывать безосновательное вмешательство в его личную и семейную жизнь, безосновательное посягательство на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту законом от такого вмешательства или таких посягательств. Аналогичная норма содержится в статье 8 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод 1950 г. Кроме того, Международным пактом о гражданских и политических правах 1966 г. установлено, что никто не должен испытывать своевольного или незаконного вмешательства в его личную и семейную жизнь, своевольных или незаконных посягательств на неприкосновенность его жилища или тайну его корреспонденции или незаконных посягательств на его честь и репутацию (п. 1 статьи 17).

Впрочем, как говорил Ф. Ницше, «великие события случаются в тишине» (дословно — приходят на голубиных лапках). В продолжение этой мысли немецкий философ-экзистенциалист М. Хайдеггер даже предложил создать сигетику — технику молчания, с помощью которой коммуникация среди посвященных осуществляется посредством умолчания.

Не знаю, эти ли философские мысли имели ввиду авторы «апокалиптических» комментариев к решению КСУ, но их праведный гнев описан в свежем шедевре нашего современника: «…я не могу, не стану молчать, когда какой-то монстр, ненасытное и злобное животное, попирает светлый праздник детства черной шиной своего лимузина, оплаченного слезами бесчисленных вдов. Я не знаю — но, с другой стороны, было бы очень любопытно узнать, и без промедления, — сколько еще свободный мир будет мириться с этим темным душителем свободы, делая вид, что не замечает невинных слез и брызг крови, летящих прямо в нашу оптику! Ничто не может оправдать издевательства над беззащитной чистотой, никакие затычки в равнодушных ушах не заглушат стук детского сердца, брошенного на съедение псам и свиньям!»*.

Информационная интоксикация

Так что же послужило поводом для использования решения КСУ в качестве информационной «бомбы»? Как мы уже видели, в своем конституционном обращении депутаты Жашковского райсовета просили суд официально растолковать, что следует считать приватной информацией, является ли такая информация конфиденциальной, а ее сбор, хранение, использование и распространение — вмешательством в личную и семейную жизнь, в частности, в жизнь должностного лица (которое, не будем забывать, тоже является человеком — физическим лицом с определенным набором гражданских правомочий).

Собственно, мотивировочная часть решения КСУ как раз об этом: законодательство Украины защищает от разглашения личную жизнь не только обычных людей, но и должностных лиц. Но при этом суд напоминает, что согласно резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы от 25 декабря 2008 г. «публичные лица должны осознавать, что особый статус, который они имеют в обществе, автоматически увеличивает уровень давления на их частную жизнь». А в соответствии с законодательством Украины, к информации с ограниченным доступом НЕ относятся, в частности, декларации о доходах лиц и членов их семей, претендующих на занятие или занимающих выборные или государственные должности, персональные данные таких лиц, а также сведения о незаконных действиях органов государственной власти и местного самоуправления, их должностных и служебных лиц.

Привожу цитату из решения КСУ: «Пребывание лица на должности, связанной с осуществлением функций государства или органов местного самоуправления, предусматривает не только гарантии защиты прав этого лица, но и дополнительные правовые отягощения. Публичный характер как самих органов — субъектов властных полномочий, так и их должностных лиц требует обнародования определенной информации для формирования общественной мысли о доверии к власти и поддержки ее авторитета в обществе».

Таким образом, нет оснований утверждать, что своим решением КСУ фактически узаконил цензуру: еще в своем решении от 1997 г. КСУ разъяснил, что конфиденциальная информация о человеке без его на то согласия может собираться и распространяться только в случаях, предусмотренных законом, а именно — если существует угроза нацио­нальной безопасности, экономическому благосостоянию и правам человека.

Крамола состоит в том, что КСУ фактически напомнил о рамках дозволенного: «системный анализ положений частей 1, 2 статьи 24, части 1 статьи 32 Конституции Украины дает основания КСУ считать, что реализация права на неприкосновенность личной и семейной жизни гарантируется каждому лицу независимо от пола, политических, имущественных, социальных, языковых или других признаков, а также статуса публичного лица, в частности государственного служащего (общественного деятеля), играющего определенную роль в политической, экономической, социальной, культурной или другой сфере государственной и общественной жизни».

Кроме того, КСУ напомнил и о том, что члены семей должностных лиц также не ущемлены в правах относительно других граждан. При этом КСУ сослался на свое Решение от 6 октября 2010 г. № 21-рп/2010 в части недопущения распространения данных о членах семьи должностного лица, которые могут стать известны в результате распространения информации о самом должностном лице в том случае, если такое распространение данных может привести к нарушению конституционных прав, нанести вред достоинству, чести, деловой репутации и т.п., кроме случаев, определенных законом.

Таким образом, на основе системного анализа норм законодательства об информации КСУ рекомендует соблюдать паритет прав общества в целом на информацию, в том числе касательно должностных лиц, и прав этих лиц и членов их семей на остатки конфиденциальности. Тут хотелось бы вспомнить о необходимости ограничения доступа папарацци к «нижнему белью» публичных лиц, даже если на это есть «информационный запрос» какой-то прослойки общества. Ибо «…наиболее распространенным диагнозом в таких случаях была «вялотекущая шизофрения на фоне острой информационной интоксикации», или «перефрения», как новую болезнь окрестили по аналогии с перитонитом и перестройкой»**.

Право на сплетню

В открытом информационном обществе никто не может криминализировать киносъемку. Зато при мощном лоббировании вполне можно криминализировать снимаемое*.

Промониторим отечественное информационное пространство на наличие свежих цензурных «затычек», для чего откроем сайты популярных общественно-политических СМИ и просмотрим свежие заголовки, например, репортажей о встрече Премьер-министра Украины с представителями профсоюзов в пятницу, 27 января: «Азаров оправдал существование офшоров », «Азаров проговорился, откуда получаются миллиарды иностранных… » и т.п. Зато новость о закрытии одного из файлообменных интернет-ресурсов ex.ua уже объявлена гонением на свободу слова: «Это заказ!». Судя по заголовкам, их авторы понимают, что их право на «оценочные суждения» в целом (и гиперболы в частности) никто не отменял. К оценочным суждениям относятся высказывания, не содержащие фактических данных, как например: критика, оценка действий, употребление языковых средств наподобие сатиры, гиперболы, аллегории, известных практике Европейского суда по правам человека, юрисдикция которого обязательна по всем вопросам, касающимся толкования и применения Конвенции о защите прав и основных свобод человека (ратифицирована Законом Украины от 17 июля 1997 г. № 475/97-ВР; далее — Конвенция). Оценочные суждения не подлежат опровержению и доказыванию их правдивости.

Ст. 10 Конвенции гласит, что каждому обеспечена общая защита «выражения взглядов». Данное предписание имплементировано в национальное законодательство:

  • согласно статье 47-1 Закона Украины «Об информации» никто не может быть привлечен к ответственности за высказывания оценочных суждений;
  • по смыслу части 4 статьи 17 Закона Украины «О государственной поддержке средств массовой информации и социальной защите журналистов» для обоснования исковых требований о защите чести и деловой репутации необходимы доказательства злого умысла журналиста или служебных лиц СМИ, а также использования истцом возможностей внесудебного опровержения неправдивых сведений, отстаивания его чести и достоинства, деловой репутации и урегулирования спора в целом (например письма-претензии в СМИ);
  • положениями Закона Украины «О печатных средствах массовой информации (прессе) в Украине» установлен запрет цензуры массовой информации. Незаконное ограничение права на свободу слова, вмешательство в профессиональную, организационно-творческую деятельность СМИ и индивидуальную творческую деятельность журналистов, другие посягательства на свободу информационной деятельности должностными лицами влекут уголовную ответственность.

Таким образом, журналист имеет право написать критический материал, то есть не только освещать положительные стороны жизни и деятельности общества, но и обращать внимание на необходимость искоренения недостатков, нарушений закона, о которых ему стало известно.

При этом наше законодательство не содержит нормативного определения термина диффамация (от лат. diffamo — порочить, а в переводе на общечеловеческий — сплетничать). В то время как «в праве ряда государств распространение (разглашение) сведений, позорящих честь конкретного лица или учреждения: от клеветы отличается достоверностью распространяемых сведений» (Юридический словарь, 2000). Этот термин определялся правом дореволюционной России как «оглашение в печати о частном или должностном лице, обществе или установлении такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству или доброму имени». Диффамация была средством ограничения свободы печатного слова не только против вторжения прессы в частную жизнь граждан, но и против разоблачения неправильных действий должностных лиц. В цивилизованном мире диффамация рассматривается как преступление против законодательства о печати (французская система), либо как частный случай клеветы (немецкая система). У нас же опровержению подлежит недостоверная информация в случае ее негативности и то если факт недостоверности такой информации будет доказан (бремя доказывания ее достоверности возложено на лицо, ее распространившее, но…). Если учесть, что наше законодательство не содержит определения понятия «негативная информация», граница между оскорб­лением и комплиментом достаточно призрачна и отнюдь не прозрачна. И разделить эти два понятия можно лишь в суде.

Экономика страданий

Согласно частям 1, 2 статьи 23 Гражданского кодекса (далее — ГК) Украины лицо имеет право на возмещение морального вреда, причиненного вследствие нарушения его прав. Моральный вред состоит, в частности, в унижении чести и достоинства физического лица, а также деловой репутации физического или юридического лица.

Понятие «деловая репутация» согласно статье 2 Закона Украины «О банках и банковской деятельности» — это совокупность подтвержденной информации о лице, которая дает возможность сделать вывод о профессиональных и управленческих способностях такого лица, его порядочности и соответствии его деятельности требованиям закона.

Деловую репутацию юридического лица представляет престиж его фирменного (коммерческого) наименования, торговых марок и других принадлежащих ему нематериальных активов среди круга потребителей его товаров и услуг.

В информационном письме от 28.03.2007 г. № 01-8/184 «О некоторых вопросах практики применения хозяйственными судами законодательства об информации» Высший хозяйственный суд Украи­ны разъяснил судам основные категории права в этой специфической сфере и обратил внимание, в частности, на то, что:

  • информация, то есть документированные или публично оглашенные сведения о событиях и явлениях, которые имели или имеют место в обществе, государстве и окружающей среде, является видом нематериальных благ, относительно которого могут возникать гражданские права и отношения;
  • унижением деловой репутации субъекта хозяйствования (предпринимателя) является распространение в любой форме неправдивых, неточных или неполных сведений, дискредитирующих способ ведения или результаты его хозяйственной (предпринимательской) деятельности, в связи с чем снижается стоимость его нематериальных активов. Указанные действия наносят имущественный и моральный вред субъектам хозяйствования, а потому этот вред по соответствующим искам потерпевших лиц подлежит возмещению согласно правилам статей 1166 и 1167 ГК Украины;
  • по смыслу предписаний статьи 91 ГК право на опровержение недостоверной информации, предусмотренное статьей 277 ГК, принадлежит не только физическим, но и юридическим лицам в предусмотренных законом случаях, в том числе как способ судебной защиты от распространения информации, которая вредит деловой репутации хозяйствующего субъекта (предпринимателя).

При разрешении соответствующих споров хозяйственным судам необходимо исходить из того, что недостоверность негативной информации является правовой презумпцией.

Эти и иные положения можно проиллюстрировать примером спора об опровержении недостоверной информации и возмещении морального вреда, предметом иска в котором было признание недостоверной информации, а именно фразы из письма: «…биологическая активность генерических препаратов составляет лишь 71–22% от оригинальных, а их состав значительно отличается от оригинальных, что ставит под большое сомнение их качество и таким способом эффективность и безопасность […]».

Отказывая истцу в иске, суд, в частности, отмечает, что данная информация не содержит никакой ссылки на юридическое лицо истца, из чего суд пришел к выводу о том, что ответчиком не распространялась информация об истце. Также истцом не были представлены доказательства снижения стоимости его нематериальных активов, что должно быть надлежащим способом отображено в бухгалтерском учете, а также не предоставлены другие доказательства причинения ему неимущественного вреда.

Возвращаясь же к решению КСУ, мы видим, что очередные сенсационно поспешные заявления в СМИ о том, что отныне любая информация о личной жизни должностных лиц — тайна за семью печатями, а кто ослушается — будет репрессирован, не имеет под собой никаких объективных оснований. Однако, начав этот комментарий словами Ф. Ницше о тишине, в которой свершаются великие события, хочется напомнить и другие его слова: «Возлюби ближнего своего» — это значит, прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!».

Ирина Кириченко,
патентный поверенный Украины,
ЮФ «Ильяшев и Партнеры»

—-

*В. Пелевин, S.N.U.F.F., 2011 г.

**В. Пелевин, Ананасная вода для прекрасной дамы, 2010 г.

Бажаєте завжди бути в курсі останніх новин фармацевтичної галузі?
Тоді підписуйтесь на «Щотижневик АПТЕКА» в соціальних мережах!

Коментарі

Коментарі до цього матеріалу відсутні. Прокоментуйте першим

Добавить свой

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *

*

Останні новини та статті